«Выживут только те игроки, которые смогут создать собственные экосистемы»

Александр Григорьев и Павел Самиев специально для АСН обсудили настоящее и будущее финансового рынка. Полный вариант полуторачасового видеоинтервью:
 
В интервью опытнейший эксперт страхового и финансового рынка Александр Григорьев рассказал о своём видении:

• влияния пандемии на экономику,
• почему коронакризис по-разному повлиял на экономики западных стран и России,
• состояния малого бизнеса в России,
• дефиците трудовых ресурсов,
• пользе управляемой инфляции,
• маркетплейсах и много другом.

Представляем сокращённую текстовую версию интервью в части, посвящённой вопросам коронакризиса и страхования.

— Мир идёт к выходу из пандемии?

— Вспомните грипп, который косил миллионы людей в XIX веке, в начале XX века. Сейчас большинство делают сезонную прививку раз в год, и, в общем, про грипп не сильно беспокоятся. При таком течении, конечно, человечество научится жить с коронавирусом. Сейчас созданы вакцины, которые массово производятся. И я сторонник того, что они защищают жизнь людей. А дальше крупнейшие фармкомпании мира перешли к производству таблеток, т.е. к производству лечения.

— Страны по-разному подошли к помощи населению во время локдауна — с точки зрения раздачи «вертолётных денег». Чья стратегия выглядит более эффективной?

— Самый такой знаменательный, такой весёлый, если хотите, эффект, получился в США. Первая помощь Трампа была 2,5 тысячи долларов на человека, у Байдена 2 тысячи. Но половина этих денег, гигантские триллионы долларов, попали на фондовый рынок. То есть люди не только потребляли, не получая зарплату, но ещё и накапливали. И этот эффект начал сказываться в 21 году. 

Проблема в том, что в экономике России основная часть — это углеводороды, их экспорт. Доля услуг в российской экономике невелика.

Соответственно пострадавшим от локдауна, пандемии оказался небольшой сегмент экономики. В результате просадка российской экономики произошла не такая гигантская, как в США, в Европе или в Китае. Но при этом и восстановительный рост России не является таким большим — в пределах от 2% до 3%.

И мы стратегически, конечно, проиграем из-за вот этого решения, когда мы не поддержали население. Почему? Да потому, что население теряет доходы. Оно теряет их в двух видах. Либо оно ушло с того уровня доходов, которые в данной конкретной семье был. Либо люди попадают в ситуацию, когда они потеряли работу и вынуждены искать новую. Это ведёт к тому, что у нас нет прироста капитала и прироста инвестиций, что даже Росстат показывает. А это значит, что нам невозможно реформировать отрасли, нам невозможно развивать новые отрасли — без этого притока инвестиций, который мог быть.

— Коронакризис одинаково повлиял на банки и страховой бизнес?

— Пандемия во всём мире для страховщиков — это золотое дно. Очень просто — страховаться люди не перестают. Во всём мире большая часть — это страхование жизни, страхование от несчастных случаев. И люди продолжают страховаться, защищать себя. Далее — в условиях пандемии медицина выходит на первое место. А где медицина, там и страхование. И третье, в определённых видах ответственности — так как были локдауны и остановки жизнедеятельности цикла целых городов и стран — было меньше инцидентов, аварий, пожаров, столкновений на дорогах и так далее.
 
Поэтому данные по прибыли всех страховых в двадцатом году — это феерические доходы. 

И это прямо противоположно банкам. А у банков пандемия — это беда. Почему? Падают доходы населения, люди перестают платить по кредитам — банкам нужно больше резервов. Меньше инвестиций, так как страны останавливаются, меньше платёжных, меньше комиссионных доходов — и снова меньше прибыли. 

И в нашей стране также. 2020 год — отличный для страховых компаний и не очень хороший для банков. Но все выдержали, все прошли.

— При этом количество банков и страховщиков продолжает снижаться.
 
— Да, но этот процесс в России идёт уже практически 15 лет. Уменьшение количества институтов, консолидация и монополизации рынка. А дальше идёт стадия олигополизации.
 
Сейчас в России банков, по памяти — около 320-ти. Страховых компаний — около 110-130-ти. Напомню, что банков было около 3,6 тысяч, а страховых компаний — почти 3 тысячи.

Не считаю, что 3 тысячи банков или страховых компаний нужны были России. Но, конечно, когда 10 крупнейших банков и 5 крупнейших страховых компаний занимают больше 88-89% рынка — это что-то неправильное.
 
У нас присутствуют два таких «эксклюзивных» игрока на рынке. Первый — это «СОГАЗ», который я считаю квазигосударственной страховой компанией, имеющей огромный административный ресурс. 

В имущественном страховании, в моём понимании, «СОГАЗ» — это половина рынка. Если мы берём знаменитое страхование от огня, имущественное страхование и ДМС, то доля «СОГАЗа» — это олигополия, доминирование небольшого количества игроков на рынке.

Точно также в банковской сфере, Сбербанк — это ровно половина активов населения. У нас есть соответственно «Сбербанк страхование жизни», которое примерно половину страхования жизни на рынке занимает — если у вас половина активов и депозитов населения, то тут же и страхование жизни всех этих клиентов.

С точки зрения здравого смысла, конкуренции и развития экономики, конкурентного снижения цен и повышения качества — такого банка быть не должно. Но никаким антимонопольным регулированием это не достигается.

Возьмём не очень продвинутые страны. Италия, например. Там есть два гипербанка — не один. Каждый из них примерно по 25-27% активов страны берёт на себя. Но они между собой, по крайней мере, конкурируют. Берём Германию — 2 супербанка, Францию — 3 супербанка. США — там десяток супербанков, Англия — 5 супербанков.

Поэтому у нас структура финансового рынка слегка искажена. Она не способствует реальному развитию, но зато очень хорошо способствует переходу в экосистемы, подстёгивает развитие IT-экосистем.
 
Экосистемы развиваются, потому что усиливается конкуренция между большими игроками усиливается. Пирог-то достаточно ограниченный. Нужно подбирать осколки от мелких компаний и смотреть, где можно найти новые большие куски.

— Как будут развиваться экосистемы и к чему это может привести?

— Есть четыре основных направления финансовых рынков — лизинг, пенсионное, страховое дело и банки. Эти направления будут объединяться в экосистемы и претендовать на то, чтобы быть лидерами не только финансового рынка, а лидерами всего потребительского рынка.
 
То есть банки будут торговать семечками, пирожками, такси, ипотекой, кредитными картами, расчётами, автомобилями, квартирами. Сбербанк, по-моему, уже всем торгует.
 
Те страховые, которые смогут пойти по этому пути — перейдут в разряд экосистем.
 
Страховщики, которые не смогут, начнут уменьшаться в размерах — просто потому, что у них не будет даже нынешнего количества клиентов. А клиенты будут уходить в экосистемы.
 
Поэтому, когда говорят, что 710-П это не страшно, что это только небольшое тактическое 2-3 летнее сокращение страховых компаний, у которых не хватит капитала… Стратегически страшно не это, а страшно то, что останется ну 5-6, пусть 10 экосистем. И всё. Это значит 5-6, пусть 10 банков, 5-6, пусть 10 лизинговых (но думаю, меньше) компаний, 5-6 или даже меньше пенсионных фондов.
 
Вот, в моём понимании — это стратегическое будущее, и не только нашего рынка. Будет десяток корпораций и всё. Больше никакой другой экономики не будет через 10 лет. Все очень быстро произойдёт.